читать дальше Сквало не слышит шагов за своей спиной. Он все так же сидит, не шелохнувшись, погруженный в собственные мысли. А потом вдруг буквально кожей чувствует чье-то присутствие и почти оборачивается назад, но на плечо его опускается успокаивающе такая знакомая ладонь. Мечник кривит губы в усмешке – не выдержал все-таки, пришел. Хорошо. А Ямамото почему-то молчит непривычно очень, и лишь уголками губ, незаметно почти, улыбается. И ведет рукой вниз по груди Сквало, медленно и едва ощутимо касаясь, но тот чувствует, боже, он почему-то слишком ярко чувствует это, даже через ткань пиджака. Но не успевает возразить, потому что его правую ладонь Такеши как-то так нежно и аккуратно к губам подносит. И целует. А потом бездумно губами по пальцам водит и щекой прижимается. А Сквало едва краснеет от такого невинного, развратного действия, и решает пусть немного, но подождать с возмущениями.
Разве день рождения Десятого не вполне достаточный повод для официального приёма?! Да, конечно, Гокудера. Ямамото тяжело вздыхает. Ему в принципе нелегко дышать в костюме, с тугим галстуком, в компании всех этих людей. Хорошо, хоть и Варию тоже пригнали сюда всем офицерским составом. Все в костюмах, все злые, трезвые и сосредоточенные, Реборн пригрозил страшными карами, если вдруг кто хотя бы нож за столом не в ту руку возьмет. Занзас после этих слов долго смеялся и неожиданно миролюбиво посоветовал репетитору-киллеру своих вонголят научить приборами пользоваться, а то, небось, кроме палочек и не видели ничего. Когда варийцы своим угрожающим клином уверенно промаршировали сквозь толпу гостей, дышать стало еще тяжелее. В строгом костюме, непривычно спокойный и тихий, из-за этого кажущийся еще более опасным, Скуало тоже в этой обстановке чувствовал себя неуютно, а потому в его поведении надменности стало раза в два больше, чем обычно. Элегантный, снисходительный, гордый, далекий, прекрасный и угрожающий, как быстрый отблеск луны на лезвии катаны… Ямамото уже давно смирился с тем, какие чувства вызывает в нем второй император мечей. Смирился, но все еще понятия не имел, что с ними делать. Лучезарная улыбка как всегда озарила его лицо, стоило Скуало появиться рядом. - Пацан, уведи меня отсюда, иначе произойдет трагедия! – прошипел Супербия на ухо Ямамото. Тот ошарашено оглянулся, ища глазами причину его гнева, и сразу нашел. Синьор Алонсо Спинелли и его юная, но довольно глупая и совсем непривлекательная дочь, которую он безуспешно, хотя и очень настойчиво пытается выдать замуж уже лет пять. Они вышли в соседнюю комнатку, предназначенную для приватных разговоров, тихих разборок и просто отдыха уставших от приема гостей. Скуало уселся, не переставая держать спину идеально ровной, на диван и потребовал виски. Такеши был готов весь вечер таскать ему напитки и вообще выполнять любые пожелания, он не общался с мечником наедине уже давно и страшно скучал по его резкости, дерзости и обезоруживающей прямоте. - …так бы и бил по мячу! – раздраженно заканчивает свою речь Супербиа. Ямамото вздрагивает, понимая, что благополучно всё прослушал, засмотревшись на гордый профиль непривычно строгого и сдержанного Скуало. – Ни черта ничего не цените! А благодарности так вообще ни от кого не дождешься… Ноги Такеши сами несут его в сторону мечника, он подходит к нему со спины, пока тот задумчиво отпивает виски и ставит бокал на столик. Ямамото почтительно склоняется у виска Скуало, потом, подумав, что он итальянец, и благодарить его нужно не японским церемонным поклоном, берет его прохладную сильную ладонь в свою руку, жарко прошептав в нее: - Спасибо, сенсей. И целует.
-
-
08.08.2010 в 23:19автор Очень неожиданно написал ._,читать дальше
-
-
10.08.2013 в 01:08Разве день рождения Десятого не вполне достаточный повод для официального приёма?!
Да, конечно, Гокудера.
Ямамото тяжело вздыхает. Ему в принципе нелегко дышать в костюме, с тугим галстуком, в компании всех этих людей. Хорошо, хоть и Варию тоже пригнали сюда всем офицерским составом. Все в костюмах, все злые, трезвые и сосредоточенные, Реборн пригрозил страшными карами, если вдруг кто хотя бы нож за столом не в ту руку возьмет. Занзас после этих слов долго смеялся и неожиданно миролюбиво посоветовал репетитору-киллеру своих вонголят научить приборами пользоваться, а то, небось, кроме палочек и не видели ничего.
Когда варийцы своим угрожающим клином уверенно промаршировали сквозь толпу гостей, дышать стало еще тяжелее. В строгом костюме, непривычно спокойный и тихий, из-за этого кажущийся еще более опасным, Скуало тоже в этой обстановке чувствовал себя неуютно, а потому в его поведении надменности стало раза в два больше, чем обычно. Элегантный, снисходительный, гордый, далекий, прекрасный и угрожающий, как быстрый отблеск луны на лезвии катаны… Ямамото уже давно смирился с тем, какие чувства вызывает в нем второй император мечей. Смирился, но все еще понятия не имел, что с ними делать. Лучезарная улыбка как всегда озарила его лицо, стоило Скуало появиться рядом.
- Пацан, уведи меня отсюда, иначе произойдет трагедия! – прошипел Супербия на ухо Ямамото. Тот ошарашено оглянулся, ища глазами причину его гнева, и сразу нашел. Синьор Алонсо Спинелли и его юная, но довольно глупая и совсем непривлекательная дочь, которую он безуспешно, хотя и очень настойчиво пытается выдать замуж уже лет пять.
Они вышли в соседнюю комнатку, предназначенную для приватных разговоров, тихих разборок и просто отдыха уставших от приема гостей. Скуало уселся, не переставая держать спину идеально ровной, на диван и потребовал виски. Такеши был готов весь вечер таскать ему напитки и вообще выполнять любые пожелания, он не общался с мечником наедине уже давно и страшно скучал по его резкости, дерзости и обезоруживающей прямоте.
- …так бы и бил по мячу! – раздраженно заканчивает свою речь Супербиа. Ямамото вздрагивает, понимая, что благополучно всё прослушал, засмотревшись на гордый профиль непривычно строгого и сдержанного Скуало. – Ни черта ничего не цените! А благодарности так вообще ни от кого не дождешься…
Ноги Такеши сами несут его в сторону мечника, он подходит к нему со спины, пока тот задумчиво отпивает виски и ставит бокал на столик. Ямамото почтительно склоняется у виска Скуало, потом, подумав, что он итальянец, и благодарить его нужно не японским церемонным поклоном, берет его прохладную сильную ладонь в свою руку, жарко прошептав в нее:
- Спасибо, сенсей.
И целует.